Александр сел на краешек огромного стола из красного дерева, стараясь обдумать то, что только услышал от доктора.

Татьяна ждёт ребёнка, но отчего она ничего не сказала ему? Или она не хотела говорить? Этот вопрос не давал ему покоя. Проводив врача, который обещался вернуться на следующее утро, он отправился в покои жены. Он увидел бледную Татьяну, которую Марфа уже переодела в чистую сорочку. Она встрепенула плотно сомкнутыми очами, и тихо спросила:

— Что со мной? Что с моим ребёнком? — язык её заплетался, но правая рука уверенно покоилась на животе, будто желая убедиться, что все в порядке.

— Мне напомнить тебе, что этот ребёнок и мой? — приблизившись, спросил Александр, чувствуя обиду от скрытности супруги.

Тата поежилась от пытливого взгляда мужа. Боже мой, она чуть не выдала себя с головой! Александр уже считает этого ребёнка своим, и это принесло немалое облегчение её измученной душе. Вот только как быть, если малыш будет похож на Езерского? Татьяна молила Господа, чтобы это было не так.

— Прости, я хотела сказать «с нашим» ребёнком, — наконец промолвила Таня, — просто я надеялась узнать, что всё в порядке.

Александр опустился на колени возле её постели, и, взяв в руки её хрупкую ладошку, крепко сжал её.

— Таня, я хочу, чтобы ты знала одну вещь, — чётко произнёс Александр, — я никогда, слышишь никогда не предам тебя. Конечно, тебе в трудно в это поверить, но это так. Я не нарушил брачных обетов. Никогда не сомневайся в этом!

Таня виновато отвела глаза. Столько искренности слышалось в голосе мужа! Ей стало так стыдно, что в какой-то миг её посетило огромное желание открыть Александру правду.

Но, вновь заглянув в серые глаза Игнатьева и заметив, каким ярким блеском они светятся, резко передумала. Её пугала одна мысль о том, что он сделает, узнав как ловко она провела его выдав чужого ребёнка за его собственного! Неожиданно глаза начали слипаться и Таня осознав, что так и не ответила супругу, прошептала:

— Никогда не буду, Саша.

Засыпая, Татьяна твердила молитву к Господу о том, чтобы он сохранил и уберёг её дитя.

Александр оставил покои супруги с мыслью, что у них с Татьяной теперь будет что-то общее. Может, этот малыш сможет их объединить?

«Время покажет» — подумал Игнатьев, оставляя все в руках судьбы.

Глава 26

Доктор сказал, что Татьяна может вставать, и опускаться вниз уже через несколько недель после того трагического падения. Тата попросила Марфу подать ей домашнее платье из тонкой шерсти ярко-розовой расцветки, понимая, что более ни минуты не выдержит в четырёх стенах.

Спустившись вниз, Таня зашла в гостиную, где застала Ангелину, склонившуюся над книгой.

Гостиная, устроенная в стиле ампир, очень нравилась Тате. Столик из карельской берёзы, ярко-красные обои с орнаментами…

Вся обстановка дарила ощущение покоя.

Присев на диван, обтянутый алым бархатом, Татьяна решила заговорить с золовкой:

— Ангелина, а где Саша? Я не видела его сегодня…

— А разве тебе это так интересно? — с издёвкой спросила mademoiselle Игнатьева, одарив Татьяну недовольным взглядом.

Таня задумалась. Ей действительно хотелось знать, где был нынче супруг. За последние несколько недель она успела привыкнуть к постоянному присутствию мужа подле себя. Он окружил её такой заботой, что против собственной воли Таня испытывала тепло и уют, находясь рядом Александром! Даже ночью, когда он просто лежал рядом и крепко обнимал её, Тата не была против его заботы! Очнувшись от своих дум, Татьяна поняла, что так и не ответила Ангелине.

— Наверное, ты удивишься, но мне действительно интересно, — промолвила графиня, взяв в руки корзину с рукоделием.

Она хотела заняться приданным для малыша, ведь теперь можно было это делать не таясь!

— Он отправился на службу, ведь не вечно же ему сидеть подле твоей юбки, — ответила Ангелина, отложив в сторону книгу. Она встала, и, подойдя к окну, посмотрела на падающий снег.

— А помнишь… — вдруг начала девушка, забыв о былых обидах, — как весело было в деревне!

Ангелина провела рукой по стеклу, затем повернулась к Татьяне.

— Я помню, — с теплотой отозвалась Тата.

Татьяна скучала по прежней Ангелине — подруге, которой доверяла самые сокровенные секреты! Но ныне они чужие друг другу. Как ни старалась Таня, Ангелина сторонилась её и пыталась задеть колкими замечаниями.

— Ты была другой! Не такая гордая, ветреная… Что с тобой сталось? — спросила mademoiselle Игнатьева бывшую подругу.

— Я изменилась, ты права, — начала графиня, — но думаешь, по своей воле, Геля?

Назвав подругу тем уменьшительным именем, Татьяна хотела растопить лёд, сковавший их отношения.

Ангелина хотела было подойти к ней, но гордость и обида взяли верх, и она презрительно фыркнула.

— Ты сама стала такой и заманила в сети моего брата. Он в тебе души не чает и что же получает в ответ? Твоё притворство и вечные прихоти? Не знаю, что у тебя на уме, но Сашу за нос водить не дам. Тем более скоро появиться ребёнок, и как ты к нему будешь относиться, одному Богу известно.

— Не правда! — возразила Тата.-

Я уже люблю этого ребёнка, а когда он родится, буду любить ещё больше!

Та ярость с которой говорила Татьяна, подтвердила догадки mademoiselle Игнатьевой. Это не ребёнок её брата. Она хорошо знала Татьяну, и понимала, что коль она не любит Александра, то не сможет любить и его ребёнка. Её реакция показала обратное, значит это ребёнок Езерского.

Она знала, как искусно Татьяна умеет лгать. Хотелось рассказать все Александру, но она не хотела причинять ему боль. Нужно подождать. А ждать Ангелина умела!

Хотя возможно она ошибается и зря приписывает невестки дурные поступки? Ведь это обида сейчас толкала её принять такое серьёзное решение! Вот если бы найти доказательства… Тогда она с чистой совестью могла бы сообщить брату о своих подозрениях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 27

Приехав в Варшаву, Езерский довольно долго проводил время наедине со своими мыслями. Исключением были те случаи, когда Изабелла велела ему присутствовать на вечерах и приёмах, где, по её мнению, он должен найти себе достойную партию.

Каролина, изъявившая желание ехать вместе с братом, переживала за его душевное здоровье. Алексей очень изменился в последнее время, и изменения эти были не в лучшую сторону.

В одно апрельское утро, поднявшись в кабинет брата, mademoiselle Езерская застала того за чтением какого-то послания. Заслышав шаги, молодой человек отложил письмо в сторону и приветливо улыбнулся сестре.

— Алёша… — робко начала девушка, — я могу с тобой поговорить?

— Лина, ты нынче рано, — улыбнувшись уголками губ произнёс Алексей, — что-то стряслось? Дурные вести от Сергея?

Услышав имя жениха, девушка смутилась. Её щеки окутал лёгкий румянец, а тёмные глаза ярко заблестели. Сергей обещал подготовить всё к их свадьбе, и ещё до пасхи она должна стать замужней дамой. Но вовсе не это тревожило её нынче.

— Нет, с Сергеем всё в порядке, милый, — ответила Каролина, присев в удобное кресло напротив брата, — я хотела поговорить о тебе!

— Обо мне? — вздернув правую бровь, поинтересовался Езерский.

— Да, — тихо промолвила девушка, — с тех пор эта smieci(пл. — дрянь) предала тебя, ты будто сам не свой! Забудь её, братец!

Алексей, раннее никогда не поднимавший голос на сестру, неожиданно вышел из себя, и, заставив ту вздрогнуть, прокричал:

— Лина, не смей говорить о Татьяне в подобном тоне! Ты… Ты ничего не знаешь!

— Прости, я только хотела сказать… — испуганно начала mademoiselle Езерская, но резко передумала. Её напугал резкий тон брата.

— Оставим этот разговор, — уже более великодушно промолвил Алексей, меняя тему, — я до сих пор не могу прийти в себя после посещения Вернитских! Неужели все дети такие шумные или только отпрыски нашей кузины своим поведением напоминают маленьких чертят?